8.30.
– Девочки, просыпайтесь!
Рука сама тянется к телефону. Ничего. Настроение снова ниже ватерлинии: я захлебываюсь грустью. Заставляю себя встать. На автомате причесываюсь, умываюсь, иду на завтрак. В голове опять какая-то чехарда: завтрак, процедуры, групповая психотерапия, доктор… Опять все бегом и опять вокруг куча людей. Зачем это все? Все чаще смотрю на окна. Один шаг в пустоту и все это исчезнет. И не надо будет определяться, и не станет больше этой боли. Просто шаг. Маму жалко. Она себе никогда этого не простит. Значит, ищу возможности.
Наташка написала сегодня:
Привет, щас по телеку психологи рассказывали про мужские подарки, а главное про их мотивы подсознательные. Короче всё про тебя.
1. украшения – он считает тётку своей (те, у кого более нормально с головой), либо своей собственностью (те, у кого с головой хуже), а своё надо украшать.
2. туфли – это значит, что ОН готов идти с НЕЙ по жизни.
3. бельё – символ любви.
ну и скажи мне, кого он пытается обмануть???
как там в психушке? всех уже сумасшедших разогнали? или врачи сами разбежались?
Я ей:
Я тебя люблю, Наташа! Спасибо тебе, правда, ты не представляешь, как ты мне это вовремя написала. То реву тут, то смеюсь. Настроение все также меняется. Не очень понимаю, зачем отсюда выходить… Короче, вся надежда на российскую медицину… То есть надежды никакой.
Это не правда, конечно, у меня хороший врач, каждые два дня встречаемся, меняем терапию. Просто мне ему про мысли, с окном связанные, сказать страшно, вдруг пропишет такое, что я потом вообще отсюда не выйду.
Сегодня присутствовала на групповой психотерапии. Группа состояла из семнадцати пациентов. Вел сессию Генрих Александрович. Он предложил разобраться с понятием «обида».
Психотерапевт попросил поднять руки тех, кто хотел бы обсудить эту тему. Все подняли руки – такая обидчивая группа у нас подобралась. Я не подняла и еще одна девочка. Но она, мне кажется, не подняла, потому что вообще еще не догнала, где находится из-за большого количества препаратов в крови.
Психотерапевт посмотрел на меня и спросил:
– Вы в меньшинстве?
Я пожала плечами и ответила:
– Видимо да.
Мне хотелось ему сказать, что моя тема звучит более глобально: «Смысл жизни», например. Но постеснялась.
И тут началось: полтора часа мы обсуждали понятие «обида» и имеем ли мы право обижаться.
– Какие же суки наши родители, что обижали нас, – сказала женщина лет восьмидесяти, и ее родители, мне кажется, раза четыре перевернулись в гробу.
Потом девушка стала размахивать руками, и говорить, что двадцать лет назад ее папа обидел ее маму тем, что отказался идти за молоком. И до сих пор они, бедолаги, не могут договориться.
Женщина в зеленом платке, судя по тому, что терапевт обращался к ней по фамилии, имени, отчеству и адресу по прописке, была здесь завсегдатаем, сказала, что обида – это заноза и, главное, ее моментально вытащить. А лучше, чтобы она от вас отскакивала, и она показала, как должна отскочить обида от груди восьмого размера. Меня это впечатлило. Через сорок минут я решила, что смысл, собственно, найден, и теперь надо найти окно. Чтобы сделать в него шаг и забыть про все это. Слава Богу, на этом занятие закончилось.
Мы с доктором, согласно предварительной договоренности, остались вдвоем. Выглядит он как настоящий психолог: импозантный мужчина в возрасте с бородкой и густыми седыми волосами. Он носит очки в круглой золотой оправе. Ему сразу хочется довериться.
Он спросил:
– Что привело?
– Не знаю зачем жить дальше.
– Суицидальные мысли?
– Бывают.
Он посмотрел на меня внимательно, полистал свой пухлый, исписанный блокнот и сказал:
– Давайте в пятницу в 11 часов?
– Хорошо.
И я ушла. Стояла в холле и думала, куда и зачем идти дальше. Мне часто повторяют, что я умница и красавица, Господь меня всем наградил и грех жаловаться. А от этого еще больше возникает чувство вины. Получается, если ты уродина коротконогая, то плачь на здоровье, тебе можно, а если с тобой все в порядке, то будь добра, уж, пожалуйста, не грусти!
Вернулась в палату и чувствую, что слезы льются по щекам. У нас тут это нормально. Люди просто сидят и плачут. И никто не будет их заставлять запихивать слезы назад. Потому что знают, что через слезы выходит боль. А боль надо выпустить до конца.
А потом был сон до обеда, перерыв на обед и сон после обеда. Каждый раз, просыпаясь, я машинально хвастаюсь за телефон. Я физически чувствую боль, когда вижу, что от него ничего. Я чувствую тупую боль в животе, я стараюсь отвлечься, я сплю, я просто стараюсь забыться. Как будто меня отвергли этим «неответом». Мне больно. Больно, очень больно.
А потом отпускает. И я могу даже шутить и смеяться. И радоваться жизни. И это меня греет, потому что я надеюсь, что таких периодов будет все больше, а приступов боли и грусти все меньше.
Я написала смс Глебу:
Цветок завял))))))))))
Он ответил:
Ты его не поливала? ((
Я:
Мне кажется, мы его шокировали)))
Он:
Да, ты на него кричала громко))))
Я:
То есть цветок понял, что мне было хорошо?)))
Он:
Ты не помнишь??
Я:
Помню… А тебе понравилось? А то я смущаюсь)
Он:
Да, мне понравилось)
Я улыбнулась и отложила телефон. У Фаины Раневской есть фраза, что если у женщины есть голова, то у нее есть любовник. Можно пить сколько угодно антидепрессанты, но если в твоей жизни нет кое-чего прекрасного, что входит в тебя время от времени, то ты будешь превращаться в психованную мегеру.
Сегодня мы рисовали. К нам приходит женщина с серебряной кичкой и учит нас рисовать. По желанию. В основном мы сами по себе что-то перерисовываем, а она потом говорит, что у нас очень хорошо получается. И спрашивает: «Вы получили удовольствие»?
В первый раз я рисовала подсолнух. Мне тогда еще давали три раза в день феназепам и еще делали укол на ночь. Подсолнух получился ярким.
В этот раз я начала рисовать герберу. Потом море, а потом я позволила себе нарисовать свою боль, свою обиду и свое чувство безнадежности и вины за это чувство. Я должна бороться, у меня легкий случай, у меня все получится. Просто я очень эмоциональный человек.
Быть эмоциональным человеком – это значит, что в основе мыслей и поступков лежат эмоции. Они сменяют друг друга по триста раз на дню, и на фоне какой эмоции будет принято решение – одному Богу известно. У рациональных людей такое поведение вызывает недоумение. Честно сказать, мне самой не всегда понятны собственные решения. Мне кажется, что вот оно трижды правильное решение, а потом все меняется в течение десяти минут. Вот что значит быть эмоциональным человеком. Это значит жить в невесомости.
После рисования мы с Дашей пошли гулять. У нас были грандиозные планы дойти до Дворцового моста, несмотря на слипающиеся от лекарств веки. Но планы пришлось скорректировать, так как после восьми вечера гулять, оказывается, можно только во дворе.
Мы дышали воздухом, и Даша рассказывала о своей болезни. Людям, далеким от этой истории, неизвестно как развивается эта болезнь.
Сначала ты просто ешь и поправляешься, на 1,2,3,4,5 и более кг. Потом решаешь не есть или садишься на диету. Может быть, даже худеешь. Потом срываешься и снова ешь много-много, причем запретного: мучного и сладкого. Потом ты впервые засовываешь два пальца в рот. Потом еще и еще. А потом в организме начинают происходить необратимые процессы: мозг считает, что он поел, но еда не дошла до желудка, и просыпается просто зверский аппетит. И это становится похоже на запой алкоголика: ты ешь без чувства меры и насыщения, потом тебя тошнит, потом снова по кругу – ешь и обнимаешь белого друга… Такие «запои» могут длиться по 2—3 дня. Вид после такого соответствующий: потрескавшиеся капилляры и отеки вокруг глаз, общий болезненный вид. Постепенно перестраивается и механизм пищеварения. В перспективе рак толстого кишечника.
Даша говорит об этом очень спокойно. Она решила, что это ее крайняя точка. И дальше только вперед к выздоровлению. Пять лет назад она так бросила курить. И больше не выкурила ни сигаретки. Вот и теперь надежда есть.
Двор нашей клиники совсем небольшой, и даже удивительно, как вообще эта клиника до сих пор осталась в центре города и ее не перевезли куда-нибудь в спальные районы. Для пациентов – это подарок, потому что можно гулять по набережным и любоваться красотой нашего города. А это, как известно, тоже лечит.
Но городом можно лечиться, только до восьми вечера, после восьми только с запиской от лечащего врача. Все, как бы, добровольно, но все-таки это психиатрическая клиника.